Неточные совпадения
— Прислала мне Тося парня, студент одесского университета, юрист, исключен с
третьего курса за невзнос платы. Работал в порту грузчиком, купорил бутылки на пивном заводе, рыбу ловил под Очаковом. Умница, весельчак. Я его
секретарем своим сделал.
На
третий день своего приезда в Кукарский завод генерал через своего
секретаря пригласил к себе Прозорова, который и заявился к однокашнику в том виде, в каком был, то есть сильно навеселе.
В первом случае необходимо было: во-первых, ехать в уездный город и нанимать прдьячего, который был бы искусен в написании просьб; во-вторых, идти в суд, подать просьбу и там одарить всех, начиная с судьи и кончая сторожем, так как, в противном случае, просьба может быть возвращена с надписанием; в-третьих, от времени до времени посылать
секретарю деревенских запасов и писать ему льстивые письма; в-четвертых, в терпении стяжать душу свою.
Положение
секретаря было ужасное: два завещания могли встретиться, и
третий документ, о котором замышлял Бодростин, должен был писаться в отмену того завещания, которое сожжено, но которое подписывал в качестве свидетеля Подозеров… Все это составляло такую кашу, в которой очень не мудрено было затонуть с какою хочешь изворотливостью.
— Два куска съел, а
третий к щам приберег, — продолжал
секретарь вдохновенно.
Первый жребий достался
секретарю ячейки. Он рассказал про свой подвиг на гражданской войне, как ночью украл у белых пулемет, заколов штыком часового. Рассказывал хвастливо, и не верилось, что все было так, и Нинка слушала его с враждою. Потом тимирязевец рассказал, бывший партизан, тоже про свой подвиг.
Третий жребий вытянул Чугунов.
Председатель съезда предложил выпить по
третьей рюмке водки, так как «Бог троицу любят», что и было принято едиподушно, затем
секретарь Ижеесишенский доказал, «что без четырех углов дом не строится», с чем съезд согласился вполне, и выпил по четвертой, после чего оратором выступил Кузьма Захаров Зашибалов.
Члены эти были: один от дворянства, хворый умом и телом, упивавшийся, в чаянии движения воды, покуда хлебным опиумом, подписывавший журналы у себя на дому, другой — от купечества, едва умевший выводить каракульками свое звание и фамилию, и
третий от крестьян, мещанин, лакейски исполнявший то, что прикажет ему
секретарь, не только что Киноваров.
Это говорил Никласзон, преданнейший, вернейший, покорнейший
секретарь того, кто благодетельствовал ему на всю жизнь и еще недавно завещал
треть своего имущества, наравне с своими племянниками.